Раннее скифское искусство представлено произведениями торевтики — украшениями вооружения, одежды, лошадиной сбруи, утвари. Эти украшения выполнены в «зверином стиле». Художественная форма предельно лаконична: отброшено все случайное, подчеркнуто наиболее характерное. Хранящиеся в Эрмитаже золотой олень из станицы Костромской Краснодарского края, как и аналогичный олень в национальном музее Будапешта, сделаны из массивного золота и служили украшением щита. В них замечательны мастерская передача сильного движения, бега, почти полета: ноги не касаются земли, мускулистая шея и породистая голова устремлены вперед, большие ветвистые рога откинуты назад, что усиливает впечатление движения, трактованное тремя большими плоскостями тело кажется очень напряженным. Внутренний ритм четок, прост, динамичен. Форма в целом проста и лаконична, в ней нет ни одной случайной линии.
Такими же очень простыми изобразительными приемами достигнута предельная выразительность в золотой пантере из Келермесского кургана VI в. до н. э.. Это изображение разъяренного зверя, готовящегося к прыжку. Удлиненная шея усиливает впечатление гибкости и силы. Хвост и лапы пантеры покрыты изображениями зверя, свившегося в клубок. Глаз инкрустирован, в ухе находятся перегородки со следами эмали. Эта техника инкрустации, а также самый мотив пантеры заимствованы скифами с Востока.
Пантера из Келермесса — один из наиболее характерных памятников скифского искусства.
Условность изображения в раннескифском искусстве не уничтожает силу и экспрессию.
Произведения скифской торевтики из Келермесса и Литой могилы (Мельгуновский клад) занимают значительное место среди памятников скифского искусства VI в. до н. э. На золотой обкладке ножен короткого скифского меча (так называемого акинака), на широкой пластине вверху помещено типично скифское изображение оленя, подобного оленю из станицы Костромской. Вдоль ножен проходит выполненная в рельефе вереница шествующих одно за другим фантастических животных, то с телом льва, то — быка, с головой барана или льва, или с человеческой головой, с крыльями в виде больших рыб; каждое из чудовищ держит лук с натянутой тетивой. Образы этих фантастических животных, а также мотивов грифона явно привнесены в скифское искусство из круга древневосточных религиозно-мифологических представлений, связанных с религиозно-мифологическими верованиями Двуречья. Это подтверждается также фигурами крылатых гениев, стоящих по сторонам «древа жизни», изображения которых помещены в верхней части обкладки ножен из Мельгуновского клада. По-видимому, скифы придавали этим изображениям магическое значение, вкладывая в заимствованные образы свое понимание. Мельгуновский клад и находки из Келермесса указывают на глубокое знание скифскими мастерами искусства народов Передней Азии, его техники и содержания и умение творчески их переработать.
Очень своеобразны также бронзовые «навершия» с головами животных и птиц. По-видимому, эти навершия помещались на колесницах и сбруе лошадей; многие из них играли роль колокольчиков. Это апотропеи (талисманы), назначение которых заключалось в магическом действии — отгонять злые силы. Лаконизм формы сочетается в них с большой выразительностью.
Дальнейшее развитие скифского общества в V-III вв. до н. э. привело к изжитию смысла «звериного стиля», что повлекло за собой значительное усиление в нем орнаментально-декоративного элемента.
Крупная находка скифских сокровищ сделана в 1868 г. в Крыму на месте бывшего греческого населения Нимфей. Там были раскопаны скифские ювелирные украшения, а также различные предметы и посуда из серебра и бронзы. В их числе необычное ожерелье из 22 розеток, с висящими желудями и лотосами из золотой фольги, отделанными по краям золотой проволокой, профилированной в форме бисера.
В IV веке до н. э. усилившиеся сарматские племена, занимавшие территории к востоку от скифов, нанесли им поражение и на следующее столетие установили свое господство в евразийских степях.
Шоу бізнес
