Мыслители Древнего мира считали, что минералы, как человек, животные, растения, обладают определенными формами жизнедеятельности. Древние греки и римляне делили минералы на мужские и женские. Считалось, что минералы растут в земле и, в зависимости от времени роста, могут быть более или менее созревшими.
В древней Индии алмазы, как и людей в обществе, делили на варны, то есть группы, которые были основой кастовой системы. К таким варнам относились: брахманы (жреческая Варна); кшатрии (военная варна); вайшьи (варна земледельцев, ремесленников, торговцев); шудры (низшая варна).
Цена на алмазы, в зависимости от того, к какой из групп их относили, была разной. За алмаз-кшатрий давали 34 от стоимости алмаза, который относили к брахманам, за вайшьи — половину, а за шудры — 1 часть.
В Европе раннего средневековья не только в обыденных представлениях людей, но и в воззрениях ученых преобладало мнение (как у греков и римлян) о том, что минералы разделяются на мужские и женские. Они так же, как животные и растения, производят маленьких детей, которые, появившись на свет, в свою очередь множатся и растут. С точки зрения естествоиспытателей того времени, минералы могут помнить обиду и соответствующим образом реагировать на нее. Минералы подвержены болезням, недомоганию, старению и смерти.
В эпоху Возрождения взгляд на минералы как на одушевленные существа почти не претерпел изменений.
Существовала глубокая вера в симпатическое и динамическое действие камней. Известный русский минералог XIX века М. И. Пыляев в своей книге «Драгоценные камни» пишет: «В сказаниях англичанина Горсея, бывшего в царствование Ивана Грозного в Москве, находим следующее любопытное описание свидания его с царем перед кончиной последнего. В этом описании очень ясно обрисовывается суеверный взгляд того времени на драгоценные камни. «Посмотрите на этот чудесный коралл и на эту бирюзу, — говорил Грозный Горсею — возьмите их, они сохраняют природную яркость своего цвета; положите их теперь ко мне на руку, я заражен болезнью; смотрите, как они тускнеют; это предвещание моей смерти. Принесите мой царский посох; это рог единорога, оправленный весьма красивыми алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими камнями большой цены. Я заплатил за этот посох 70 000 рублей. Мне его достал от аугсбургских купцов Давид Гоуер. Принесите пауков». Он приказал своему врачу Ивану Лофу очертить посохом круг на столе; все впущенные в круг пауки издыхали один за другим, находившиеся вне круга немедленно бежали от него прочь. «Поздно, этому посоху уже не спасти меня. Смотрите на эти драгоценные камни. Вот алмаз, блеском дороже и ценнее всех прочих. Никогда я не любил его, он укрощает ярость и сластолюбие, дает воздержание и целомудрие. Лошадь не то, что человек, умрет от малейшей его частицы, истертой в порошок и данной в питье. Вот рубин; он врачует сердце, мозг, силу и память человека».
Весьма характерно, что и сейчас этого мнения о драгоценных камнях придерживаются турки и персияне. В их понимании пристальное созерцание прозрачного бриллианта разгоните хандру, снимает с глаз мрачную завесу, делает человека проницательнее и настраивает его на веселый лад. Тот, кто смотрит на темно-красный рубин, получает способность приходить в опьянение, не прикоснувшись к предлагаемому напитку, красный рубин и красное вино считают родственными, оба же метафорически изображают красные уста красавицы. Восточные поэты так часто сравнивали рубин с вином и девичьими губками, что сгорающий от любви восточный человек, целуя холодный камень, воображает, что в ответ его лобзают жаркие уста красавицы.
