На этот вопрос мы получим различные ответы, если зададим его специалистам разных отраслей науки и техники. Представитель камнерезного рынка, уральский кустарь и ювелир называют яшмой всякую плотную кремнистую породу, принимающую хорошую полировку. Под это техническое понятие подходят настоящая яшма, агат, кварцевый порфир и сливной кварцит. Минералог называет яшмой плотные кремнистые породы разного происхождения, состоящие из мельчайших кварцевых зерен и спаянные глинистым или кремневым цементом. При этой характеристике точное разграничение мелкозернистых кварцитов и яшм невозможно. Характерным признаком яшм является содержание кремнезема не менее 80%.
В классических трудах Теофраста и Плиния в те времена, когда нефрит в Средиземноморье не играл еще никакой роли, греческое слово яспис отвечало современному значению этого термина. На Востоке же, в Халдее, Палестине и у арабов, оно (почти без исключения) применялось только к белым и особенно зеленым нефритам. В литературе, как оригинальной, так и в сочинениях современных переводчиков и толкователей текстов, мы находим такое смешение понятий при описании этого камня, что использовать их без серьезной критики не представляется возможным. Иешме — назывались всюду на Востоке твердые зеленые камни: яшм — у персов, яшаб — у афганцев, яспис — у греков, грузин и армян. Откуда произошло это слово? Одни думают, что оно происходит от греческого корня — лечу, другие(вероятно, более правильно) связывают его со звуками ю-ши — название нефрита в Китае. Интересно, что о яшме в нашем понимании почти ничего не говорят ни арабские, ни индийские лапидарии, и если это слово в них и встречается, то лишь для обозначения нефрита. Не вполне ясные указания встречаем мы в грузинском сборнике X в., где они, несомненно, относятся к яшме в нашем смысле, «…есть еще другой драгоценный камень (иаспини), более красного цвета, который попадается в морской воде; он темнее лепестков красных цветов. Есть еще другой камень, который попадается во Фригии, в горах Сидейских. Он кровяного цвета, но светлее жемчужного ядра, бывает и винного цвета; он краснее, но не одного цвета и одной силы. Есть еще другой блестящий иаспин, схожий с цветом пламени и дыма, но светлее и более блестящий, чем второй. Некоторые на основании сказок говорят, что эти камни обнаруживают невидимое для глаза. Этот камень попадается в Картлии, Гурганетии и в стране каспов, где живут родственные народы. Есть еще и другой иаспин, не такой великий и не такой блестящий, как первый, с крапинками в одном и том же зерне. Есть еще другой иаспин, который называется упавлиос, и подобен он глазу, и Нерусскому морю, и смеси крови с молоком, что пьют «маска-ты»; как говорят те, которые находят его, через него наводят страх на деревни и села…» Эти указания говорят о сложности и многообразии пород, обозначавшихся яшмой. Из этих цитат мы видим, что в древней и средневековой литературе под именем яшмы подразумевались многочисленные разноцветные и пестрые камни. Эта же путаница понятий перешла и в Россию. Так, уже в конце XVII в. находим указание на яшмы, например в «Росписи о камениях» (1682 г.): «Камень яшма, а в нем искра, что кровь смешалась; купят их в печатках недорого». Это указание, очевидно, относится к гелиотропу. Многообразие наших представлений о яшме, а также наблюдающаяся противоречивость описаний ее внешнего вида и технических свойств связаны с различными петрографическими характеристиками яшм и наличием в них постепенных переходов в кремни, агаты и ониксы.
Я не знаю других пород, которые были бы более разнообразны по своей окраске: все тона, за исключением чисто синего, нам известны в яшме, и переплетаются они иногда в сказочную картину. Самыми обычными цветами являются красный и зеленый, но к ним присоединяются черный, желтый, бурый, оранжевый, серо-фиолетовый, голубовато-зеленый и др. Яшма, как правило, — непрозрачный камень, и лишь в некоторых разностях слабая просвечиваемость дает ему особую глубину, благодаря которой получается мягкий, бархатистый тон (некоторые яшмы Алтая). Одни яшмы, например, калканские — Южного Урала, отличаются стально-серым ровным сплошным тоном. В других же нас поражает пестрое смешение различных цветов, образующих самый разнообразный и прихотливый рисунок: цвета то располагаются ровными полосками, давая красивые ленточные яшмы, в которых темно-красные полоски чередуются с густо-или ярко-зелеными (кошкульдинекая яшма на Южном Урале); то окраска причудливо беспорядочна, образуя волнистые, струйчатые, пятнистые, порфировые, брекчиевидные сорта. Часто разнообразные и сложные сочетания окрасок дают пестрый ковер, в котором рисуются фантастические узоры своеобразных картин. Еще в 1609 г. Боэций де-Боот писал про цветные яшмы Богемии (горы Козаков): «Иногда они так естественно передают леса, поляны, деревья, тучи и реки, что на некотором расстоянии их можно принять не за камни, а за нарисованные картины. Из этих камней была приготовлена столешница, причем камни были так искусно вырезаны, что давали полную иллюзию картины, сравнимой по своему великолепию с храмом Дианы в Эфесе».
Знаменитый испанский писатель Сервантес в 1613 г. также писал о «редкостной пестроте яшмы». Эти же прекрасные фантастические картины мы видим на яшме известного русского месторождения в окрестностях Орска: вот бушующее море, покрытое серовато-зеленой пеной; на горизонте сквозь черные тучи пробивается огненная полоска заходящего солнца, — надо только врезать в бурное небо трепещущую чайку, чтобы достигнуть полной иллюзии; вот какой-то хаос красных тонов, что-то бешено мчится среди дыма и огня, и черная сказочная фигура резкими контурами выделяется на фоне бушующих стихий; вот мирный осенний ландшафт: голые деревья, чистый первый снег, кое-где еще остатки зеленой травки; вот лепестки цветка яблони — они упали на поверхность воды и тихо качаются на волнах заснувшего пруда. Таких картин не перечесть; опытный мастер-художник читает на камне эти непонятные нам рисунки и, осторожно врезая иногда веточку, иногда полоску неба, усиливает и выявляет прекрасные рисунки природы. По этому новому пути камнерезного творчества пошла Петергофская гранильная фабрика, пытаясь возродить то своеобразное искусство, которое создалось в Италии в эпоху Возрождения; то было время, когда из темно-зеленого гелиотропа вырезали фигуры, используя в качестве кровавых пятен красные железистые точки и включения; на пятнистом лазурите с его белыми пятнами рисовали целые пейзажи масляными красками на фоне природного неба. В конце XVI в. теми же красками рисовали на пластинках лучистого и натечного гипса огненно-ржавых оттенков, прекрасно используя ореолы сияния этого камня для картин из священного писания. Около Флоренции добывался знаменитый руинный мрамор, отполированные пластинки которого в пышных рамках изображали таинственные замки. Баварский литографский камень с черными дендритами служил для изображения ландшафта; флорентийский кустарь искусно врезал в него домики из мраморов, фигуры поселян из яшм и лазурита, поляны и ручьи из разных сортов мраморов, змеевика и яшмы. Так в XV-XVI вв. положено было начало своеобразному использованию рисунка камня, и по этому пути пошла современная яшмовая мозаика, лишь немногими штрихами-инкрустациями дополняя природу.
Этому помогали и находки многочисленных месторождений яшм во всех частях света: в пустынях Нубии и Египта, в Греции и Италии, в горах Средней Азии, в Северной Америке и пустынях Австралии. Всюду встречалась яшма то отдельными гальками или обломками, то целыми линзами и сплошными слоями; всюду давала она ценный материал для флорентийской мозаики и крупных декоративных изделий. Русские яшмы привлекали к себе внимание очень давно; еще с начала XVIII в. у нас стали интересоваться «ясписами». В конце XVIII в. на Академию наук возложили организацию сбора и шлифовку ясписовых камней на находившейся в ее ведении Петергофской гранильной «мельнице». В 1735 г. императрица передала в Кунсткамеру присланные из Сибири ясписовые камни, «чтобы годные отшлифовать и оставить в Академии, остальные отправить обратно для убирания грота в Петергофе». По всей вероятности, то были яшмовые камни, присланные от Геннина с Урала.
Китайские караваны привозили камни из Индии, Китая, с Памира, а из Башкирии и киргизских земель проникали яшмы Южного Урала. Архивные данные рисуют нам историю открытия здесь яшм и агатов, причем с 1750 г. исетская и оренбургская канцелярии состязались в поисках новых месторождений яшмовых камней, из которых выделывались «черенья кортишные, охотничьи, сабельные, ножные и вилочные, табакерки и др. мелкие изделия». К этому времени было уже известно большинство основных месторождений районов Кундравов, Калкана, Верхнеяицкой крепости (Верхнеу-ральска) и Орска. Академик И. И. Лепехин первый указал на богатство яшмами Южного Урала. При перечислении цветных камней Урала в 1770 г. он дает интересное описание русских яшм: «Яшмы и агаты различают наши каменотесы по общему наружному виду и по твердости полировки, почему нередко оба сии рода каменьев перемешиваются, и иногда яшму называют агатом, а агат — яшмой. К яшмовому роду причисляют все полосатые агаты, в которых разноцветные полосы разновидный представляют каламенок. Между оными за самую лучшую почесть можно ту, в которой красные полосы переменяются со светло-зелеными, без всякого смешения представляются».
Для характеристики изделий конца XVIII в. интересно описание, приведенное в известном сочинении Попова о Пермской губернии: «Яшму всех цветов и изменений находят в зауральских уездах, особливо ж в Екатеринбургском и Верхотурском. По причине удобности доставать оную делается из нее, кроме столиков, множество красивых и весьма употребительных в хозяйстве вещей, каковы суть: серьги, вставки, браслеты, печати, набалдашники, табакерки, иногда вазы, маленькие пирамиды, обелиски (иногда из мрамора), также искусственные горки и подобия аллегорических врат и зданий, украшенных яшмовыми и порфировыми колоннами и составленных вместе с другими цветными камнями, причем подбирают их под цвет изображенной вещи, например, облака, воды и пр., но сии делаются по заказу, потому что дорого стоят, для внутреннего украшения домов…»
